Компартия Беларуси: 25 марта: что осталось за кадром

Удивляет количество иностранных корреспондентов, которые прибыли освещать акцию оппозиции. Какая у них была установочная информация, мы можем только догадываться, но судя по широкому пулу, ехали снимать не иначе как государственный переворот либо боестолкновения.

В современном мире картинка – это всё, в то время как законность – лишь аргумент для внутреннего пользования. Вот и во время рабочей поездки в Гродненскую область глава государства констатировал, что интернет зачастую используется для осуществления вбросов и раскручивания различных тем. «Информационные войны через интернет - это основное поле боя. Кто умеет противостоять в этой войне, тот и выживает», – сказал Александр Лукашенко.

Отметим, что демократический Запад в вопросах безопасности действует крайне жестко, однако с прессой и общественным мнением там плотно работают информационные службы, которые следят за «картинкой».

У нас же подобные «информационные службы», т.е. независимые СМИ, наоборот, работают для дискредитации милиции и государства. СМИ манипулируют картинкой, национализм маскируется под патриотизм, а субкультура с чертами секты навязывает свое мнение всему обществу.

Итак, в оппозиционной прессе всячески подчеркиваются «неадекватные», «несоразмерные» действия милиции. Напомним, однако, что региональные акции прошли без задержаний и были санкционированы, в столице жестких силовых действий не было, а большинство задержанных отпущены без составления протоколов. При этом ОМОН и внутренние войска действовали максимально корректно, с высочайшим профессионализмом и не применяли спецсредств.

Тем не менее, по итогам «Дня Воли» пресса пыталась зацепиться за отдельные фотографии, например, пенсионера или упавшей женщины, материалы содержали одинаковые заголовки «хапун», «жорсткае збіцце», «взяли всех», «репрессии» и пр. СМИ также создают видимость всенародного возмущения, для чего в ход идут наступательные заголовки «белорусов не запугать», «молодежь держат лицом к стене» и пр., от которых создается впечатление, что белорусов лишили чуть ли не народного праздника (провозглашения независимости в условиях немецкой оккупации).

Что касается реакции прессы, то желаемое здесь выдается за действительное. Во-первых, не приводятся количественные оценки субботней акции. Во-вторых, шествие целенаправленно пытались провести по проспекту в дневное время, когда многочисленные прохожие создавали дополнительную массовку. Чтобы пресечь подобное смешение, ОМОНом был перекрыт проспект, выстроена живая цепь, а сторонних людей разворачивали и не пропускали на акцию; была также приостановлена работа трех станций метрополитена.

В ход не пошли не только водометы, но даже банальные резиновые палки (ПР). Милиция действовала четко, организованно и решительно – однако что вызвало такую болезненную реакцию и каковы могли быть мотивы радикалов, готовивших провокации?

Кто радикализирует протест?

Чтобы это выяснить, вспомним недавние события.

В последнее время оппозиционные организации в Беларуси применяли исключительно «мягкую» тактику: в ход шли культурные, образовательные и социальные проекты, стипендиальные и грантовые программы. Часть полученных средств была легализована, часть оседала в карманах спонсоров, посредников и исполнителей. Главным же элементом в этой схеме было то, что Запад перестал делать ставку на радикальные группировки, обжегшись на киевском опыте, и стал вкладывать деньги в оппозиционную инфраструктуру (прессу, сайты, инициативы), а не в политические организации.

В результате за последние два года значительно поменялось распределение финансовых потоков, борьба за которые велась в том числе и за пределами Беларуси в среде донорских организаций. Грубо говоря, были те, кто потерял деньги из-за белорусско-европейской оттепели, но были и сторонники нормализации отношений, что не могло не привести к конфликту интересов и противоречивой позиции по Беларуси.

При этом «мирная» ситуация по нашу сторону границы также устраивала далеко не всех активистов. Радикальные группы тренировались, перенимали опыт, организационные, тактические и конспиративные приемы. Пресса, в свою очередь, раскручивала белорусских добровольцев, героизировала их деятельность, создавала имидж борцов за независимость Беларуси против внешней угрозы.

На наш взгляд, если бы не начались акции протеста, подогретые истерикой «независимых» СМИ, то радикалы заявили бы о себе значительно позже.

Вероятно, именно ситуация с декретом №3 послужила поводом для фальшстарта. Протестным акциям была дана неверная оценка, их масштаб переоценен, на основании чего радикалам был сделан вывод о «подходящем» моменте.

Возможно, полученная информация, о которой сообщал Глава государства, носила общий характер и не позволяла установить конкретного исполнителя. Именно с этим были связаны массовые задержания и проверки членов экстремистских организаций – возможно, часть из них будет впоследствии освобождена. Правоохранительные структуры превентивно отработали несколько радикальных групп, включая «Молодой фронт», «Ваяр», «Революционное действие», «Белый легион» и «Белорусский национальный конгресс».

К примеру, «Белый легион», который был разгромлен благодаря действиям спецслужб, в 1990-е являлся фактически единственной организацией, способной на силовой сценарий, и был широко известен в узких кругах.

Однако необходимо понимать специфику белорусской информационной политики, в связи с которой деятельность подобных организаций не освещается практически никак. Поэтому громкие аресты носили неожиданный для общества характер, на чем и пытались спекулировать журналисты.

Очевидно и то, что разовое побоище не имело бы успеха; однако приоритетная задача в подобных случаях – добиться крови и, максимально желательно, жертвы или даже нескольких. Протест в таком случае обретает реальный повод и замыкается на милицию, люди ожесточаются, падает авторитет правоохранительных структур.

Таким образом, есть все основания считать, что 25 марта имел место не спонтанный разгон относительно немногочисленной акции, а продуманные превентивные меры для пресечения провокаций.

Пресс-служба КПБ